Демосфен сел на пол спиной к стене и увидел перед собой терракотовую фигурку какого-то божка. Он очистил ее от грязи и долго угадывал его имя: Себек, Маат, Хонсу, Сатис…

Вечерело. Ветер не стихал, гудел за стенами гробницы, сыпал песком в стены. Навевал тоску одиночества.

 

Страшные бывают ветра, большие бури в пустыне. Они горами нагребают песок, пеленой мелкой пыли закрывают солнце, засыпают песком все, что стоит на их дороге. За многие века в песках затонуло бесчисленное количество караванов и людей.

Неожиданно Демосфен скорее почувствовал, чем увидел, как фигурка моргнула на него глазами и заговорила:

- Демосфен, не напрягай напрасно память. Меня ты не знаешь. Я родился, когда твои предки еще спали в земле.

- Кто ты? - робко спросил Демосфен.

- Я тот, кто читает людей - иероглифы земли.

- Как тебя звать?

- Бессмертный не имеет имени.

- Все боги имеют имена и они бессмертны.

- Так говорят люди, ибо далеки от истины.

- Ты только то и делаешь, что читаешь людей? - допытывался Демосфен.

- Да.

- И меня прочитал?

- Письмо неточное, требует правки.

- Мне трудно тебя понять, твоя речь тайная. Однако скажи, кто из богов придумал войну, которая опустошает и обескровливает державы?

- Войны рождаются в головах людей.

- Ты хочешь сказать, что в головах Птолемеев? Что войны вечные?..

- Нет, они не вечны, их не станет, когда люди станут мудрыми.

- А боги тоже? Они заманили меня на короткую дорогу, наслали тигра, который убил моего любимого коня, заставили идти пешком через пустыню и переносить сильную жажду и голод?

- Демосфен, я хочу тебе помочь.

- За какую плату?

- Ты уже заплатил.

- Страданием?

- Люди выдумывают самих себя, потому и страдают.

- Что же мне остается делать?

- Идти своей дорогой.

- Через пустыню?

- Да.

Демосфен раскрыл глаза и ошалело осмотрелся. То был сон или вправду разговаривал с Бессмертным?

Фигурка лежала без признаков жизни на его ладони. Он оторвал узенькую полоску от покрывала, которым закрывал голову, замотал фигурку и положил в сумку. Потом пожевал немного пшеничных зерен, запил водой и снова задремал. Часто просыпался, выходил из гробницы, ждал утра. Как только начало светать и ветер утихомирился, забрал свои пожитки и пошел в пустынную тишь.

Прошло несколько дней. Песчаных горбов уже не было, появилась редкая растительность, кустистая трава и грифы-стервятники, что кружили над головой, выискивая падаль.

Ему с трудом приходилось переставлять ноги. Часто ложился отдыхать, засыпал, иногда терял сознание. Очнувшись, поднимался на ноги, снова шел. Шел, потеряв счет дням, не помня куда и для чего идет. Бросил пустой бурдюк и меч на песок. Голода не чувствовал, и даже жажда не мучила. Казалось, что кто-то чужой поселился в его теле и ведет его.

Вдали показался лес. Там пища и вода. Он напряг оставшиеся силы, однако за час неимоверно тяжелой ходьбы, понял, что до леса ему не дойти. Совсем обессиленный упал навзничь на какую-то прохладную траву и безразлично смотрел в пустое высокое небо. Двигаться не хотелось. Вот так лежать бы и лежать без всякого желания и боли. Когда услышал тихое блеяние овец, никак не отреагировал. Лежал, будто в глубокой темной яме, из которой вдруг услышал шаги на горе, кто-то подходил.

Это была высокая черноглазая девушка лет семнадцати в голубых шароварах и сандалиях на босую ногу. Она стояла перед ним, сосредоточенно рассматривая с неподдельной печалью на лице. Опустилась на колени и спросила:

- Ты живой?

Демосфен молчал. Она положила на его лоб руку и ужаснулась: живой! Крикнула:

- Амата, скорее сюда!.. Здесь человек.

Прибежала круглолицая, низенького роста девушка, стала рядом.

- Ида, кто это? - спросила.

- Не знаю.

- Какой страшный… Я боюсь.

- Чего бояться? Он безоружен. Наверно, из песков. Беги к нашим и позови Дария.

Вскоре пришел юноша с набедренной повязкой, с плоской баклажкой. Он обрызгал водой лицо Демосфена и немного влил ему в рот. Когда тот раскрыл глаза, спросил:

- Идти сможешь? Здесь недалеко…

Демосфен кивнул головой.

- Ида, что это у него в руке? - спросила Амата.

- Не знаю. Какой-то божок. Хотела взять, не отдает. Дарий, берем его. Амата, помогай.

Они подняли его на ноги, взяли под руки, но чужестранец идти не мог. Ноги тянулись по земле, руки свисали. Пытался что-то сказать, но только чмокал губами. Еще сумел поднять руку, в которой была фигурка, и потерял сознание.

Очнулся в просторной хижине с низким потолком. Лежал навзничь на топчане, и солнечная дорожка, что начиналась от одного окна, текла серебряным ручьем над головой к противоположной стене. Пол застелен рогожей, на деревянных стояках висели рыболовные снасти, а на столе стоял деревянный кувшин и лежал кусок овечьего сыра. Пахло сеном, рыбой и жаренным на растительном масле хлебом.

Демосфен повернул набок голову и увидел Иду.

- Ты проснулся? - спросила она тоном счастливого человека.

- Я спал? - не соображая, что с ним случилось и где он сейчас, поинтересовался Демосфен.

- Спал, и довольно долго, - сказала девушка. - Амин помазал тебя мазью и напоил лекарством из трав. Он мудрый, умеет лечить. Наш вождь лечится только у него и пьет только его пиво. Он сказал, чтобы ты лежал и не выходил на улицу. Он еще придет. Хочешь, сейчас позову?

- Подожди. Ты кто такая?

- Я? Ида. Это я тебя нашла.

- Большое спасибо, Ида. Я твой должник. Хорошее у тебя имя. Эллины таким именем называют верховную русалку. Ты русалка?

Ида удивленно смотрела на него большими черными глазами.

- Не понимаешь, кто такие русалки? Это наполовину рыбы. Они живут в больших реках, имеют девичьи тела и рыбьи хвоеты. Когда влюбляются в юношей, то их щекочут и забирают в свое подводное царство.

- Не понимаю, о чем ты говоришь? Таких девушек у нас нет. Часто бываю на озере, но таких не видела.

- И не увидишь, потому что ты сама русалка. Бывают другие русалки. Они без хвостов, живут в лесу и их называют нимфами. Но русалки лучше, они умеют щекотать.

Демосфен вправду почувствовал себя вполне здоровым. Намазанные какой-то пахучей мазью лицо и грудь не болели и опухоль на губах и щеках прошли.

- Тебя как звать? - на другую тему перевела Ида.

- Демосфен.

- Демосфен - плохо. Лучше Демо. Амин сказал, чтоб ты выпил кружку пива с медом и съел беркутовое яйцо, а как солнце посмотрит в окно - другое. Он еще придет и скажет, что есть позднее. Знает травы.

- Так он лекарь и пивовар? - удивился Демосфен.

- Да, варит пиво и лечит. Тебе надо побриться, помыться и постирать одежду. Снимай свою одежду, я постираю. Что держишь в руке?

- Амулет.

- Я так и знала. А они говорят, что таких амулетов не бывает. Отдай мне.

- Не могу. Если отдам, больше таких спасителей, как ты, у меня не будет и никто не поможет.

- Ладно, не отдавай, но тряпье снимай.

- Согласен, только оставь меня одного и принеси что-нибудь, чтоб прикрыть тело.

Ида вышла из помещения и во дворе встретила Дария. Он недовольно с суровостью спросил:

- Ты с ним общаешься? Не знаешь, кто он, может, селевк. Его надо убить, а не лечить.

- Никакой он не селевк. Он из пустыни.

- В пустыне белолицые не живут. Такие за морем, или в Антиохии при царском дворе, где селевки.

- Много ты знаешь!.. - махнула рукой Ида и пошла от него.

Демосфен съел белое с красно-бурыми пятнами яйцо беркута, запил пивом с привкусом кислого хлеба, выпорол из кармана письмо и спрятал его под сено, на котором лежал.

Ида не приходила. Одежду принесла Амата. Она положила чистый хитон на стул и молча стала в сторонку, подозрительно посматривая на Демосфена.

- Девушка, чего молчишь? - приветливо обратился к ней Демосфен.

- Меня звать Амата, а не девушка, - сердито сказала она.

- Хорошо, буду звать Аматой. Имя хорошее, мне нравится. Но почему исподлобья смотришь на меня? Я что-то сделал не так?

- Дарий говорит, что ты селевк и тебя надо убить. Они убьют тебя.

Демосфен почувствовал, как мороз пошел по коже. Он знал, что селевками в провинции Вавилон называют царских сборщиков податей. Такое название появилось во время правления царя Селевка, когда были созданы выездные команды сборщиков, и зарекомендовали себя особой жестокостью.

- Амата, я не селевк. Я из пустыни… - начал говорить и смолк, не знал, что сказать. Не попасть бы пальцем в небо. Почему здешние египтяне, которые живут за тридевять земель от Вавилонии, ненавидят селевков - сборщиков дани соседнего государства? Чтобы получить ответ, он попросил, чтобы пришла Ида.

Но Ида не пришла.

На следующий день Амата принесла ему чистую одежду и сказала, как пройти к озеру, но предупредила, чтобы никуда не бежал, ибо найдут и убьют как селевка. На озере он искупался и побрился острым ножом.

Когда возвращался назад, увидел Иду. Она стояла под деревом около дома с плоской крышей.

- Ида, что случилось, почему такая серьезная?

- К тебе сегодня придут, - сказала с тревогой в глазах.

- Кто они?

- Сами скажут. А ты красивей без бороды. Наши мужчины все бреются, редко кто носит бороду.

- На ваших людей я зла не имею. Пусть приходят. Пусть приходят…

- Демо, на твоих щеках кровь. Наши женщины зализывают кровь мужчинам, чтобы не было болячек.

Беседа не клеилась. Демосфен понял, что против него затевают плохое. Ида знает, но молчит, он спросил:

- Ида, что вы за люди? Какого племени? Смотрю - не египтяне и не греки. Кто вы?

- Что ты спрашиваешь?

- Хочу знать, кого благодарить за опеку… Я благодарен тебе, что нашла меня в песках; Дарию благодарен, что нес меня на плечах; Амате, что приносит еду… Я ваш должник и хотел бы добром отплатить.

Ида растрогалась. Скованность, подозрение отступили, - она хотела такого ответа. Сердце говорило, что чужестранец - не селевк. Он добрый, порядочный человек. Совсем не похож на разбойника: добрые, светлые глаза и светлые волосы, мягкое умное лицо и высокий лоб, доброжелательный и красивый. Таких черт разбойники не имеют. Они бородатые, грязные, злые и кровожадные…

- Мы изгнанники, - начала взволнованно говорить Ида, - когда-то жили около Вавилона. Наши люди занимались коневодством, и кони далеко славились своими беговыми качествами и статью. Люди сеяли ячмень, выращивали овощи, имели животных. Антиоху платили дань овцами, конями, хлебом. Но ему показалось мало и он приказал отдать половину наших коней. Люди отказались. Тогда он послал своих селевков. Они вырезали одно наше поселение, а остальные сбежали. Долго бродили без воды и продуктов в песках, многие поумирали, пока добрались до Египта. Тогда мужчины поклялись до конца мстить царю Антиоху и его родным, а селевков убивать, где бы они не были. Сам Дарий уже убил троих. Везде ищет и убивает, мстит за родителей.

Демосфен слушал Иду, а перед глазами видел разгневанного военачальника Псамметиха и кровавую расправу над людьми непокорного племени. Острая тревожная струя воспоминания пронизала душу. Почувствовал, что меняется в лице. Чтобы не выдать тревогу, оперся спиной о ствол дерева.

- Ида, когда это было?.. Сколько лет назад?

- Не знаю. Мама сказала, что я тогда родилась в кустах, ибо селевки спалили хижину и поубивали наших. Позднее какой-то грек, помог маме найти наших людей, он и дал мне имя Ида.

- Странно… Очень странно, - промолвил Демосфен.

- Что странно? - спросила Ида, не понимая, о чем он говорит.

- Интересна твоя судьба, Ида.

- Мама еще сказала, когда я родилась, перед нами встал стройный, красивый бог в малиновом плаще, в золотом шлеме с серебряной головой коня. Плащом он спеленал меня и сказал: "Дарую вам жизнь". Когда мама умерла и вождь взял меня под свою опеку, жрец забрал плащ в храм. Каждый год в день моего рождения его выносят на люди, молятся перед ним, поют молитвенные песни и танцуют. Плащ до сих пор в храме. Хочешь посмотреть? Покажу. Ты чего на меня так смотришь? Говорю правду, родилась в кустах и никого там не было, кроме бога в плаще.

Ошеломленный рассказом, Демосфен почувствовал, что он падает в какой-то нереальный мир, где современность и прошлое смешалось, как песок с глиной, и сжимает ему сердце крепким обручем. Теперь знает, кто они. Только никогда не скажет, кто он: не поймут, признают селевком и убьют. Он расстроился, не знал, что говорить, но надо было что-то сказать и он решился:

- Ида, я жил в Вавилоне, когда вырезали ваших людей. Слышал об этом.

- Ты жил в Вавилоне? Ты из Вавилона? - радостно спросила Ида. - Значит, ты не селевк? А Дарий говорит, что ты селевк, мол, у тебя светлые волосы, как у селевков, хочет тебя убить. Что делал в Вавилоне и где жил?

- Служил писарем у наместника провинции. Я умею писать и читать.

- Ты из грамотных? А я плохо пишу и читаю, но научусь. Увидишь!

Не попрощавшись, она пошла от него и на ходу сказала:

- Ты жди гостей. Они придут сегодня.

Но они пришли на следующий день. Их было двое с короткими мечами и пиками. Без пояснений велели идти с ними.

Шли по извилистым узким улочкам, и Демосфен с интересом рассматривал жилища. Они были разными по размерам и архитектуре. Одни слеплены из глины и соломы и стояли под тростниковыми крышами. Иные построенные из известкового туфа, имели плоские крыши. На них под тентами отдыхали домочадцы. Иногда приходилось перепрыгивать через роднички, что пересекали улицы. Перешли большую площадь, покрытую густой зеленой травкой. На ней паслись козы. На площади мужчины сооружали деревянный помост. Сердце у Демосфена екнуло: помост для его казни. В воображении всплыла горестная картина… Под усиленной вооруженной охраной его ведут к помосту, чтобы покарать смертью, ибо он селевк, который когда-то поубивал их соплеменников. Громкоголосая, агрессивно настроенная толпа уступает дорогу и исступленно кричит: "Смерть селевку! Смерть антиоховцу!.." А на помосте в красной хламиде стоит глашатай, водит глазами по толпе и выкрикивает: "Мужественный Дарий снова поймал селевка! Вот этот селевк убивал наших отцов и матерей!.. Он согнал наш народ с родной земли и вынудил жить тут, где растет горькая трава, от которой болеют кони и не растут жеребята. Он заслуживает смертной казни… По обычаю судите вы. Кто за то, чтобы подарить селевку жизнь, поднимите указательный палец вверх. Все подняли? Кто там поднял палец вверх? Ты, Ида? Ида против казни. Чего расшумелись? Тихо! Кто за то, чтобы казнить селевка? Опустите палец вниз. Опустили все? Ида не опустила. Она против…"

От страшной картины, которую нарисовало воображение, Демосфен вздрогнул и остановился.

- Что такое? Чего стоишь? Идем, вождь ожидает, - сказал конвоир. Его завели в просторную чистую комнату с квадратными окнами. В комнате, в креслах с высокими подлокотниками, сидели вождь и жрец. На полу перед креслами лежала шкура льва. Вождь и жрец были в темно-красного цвета хламидах. На лысой голове вождя блестела золотая корона, похожая на широкий кованый обруч. Они смотрели на Демосфена с интересом, без злобы и предубеждения. Это успокоило его и он начал держать себя свободнее.

Первым заговорил вождь, поправив на голове корону.

- Демо…

- Меня звать Демосфен, ваша почтенность.

- Да, да… Демосфен. Это нашего первого вождя звали Демо. Мы любим и помним его имя.

Он снова поправил корону. Она, наверно, больно стискивала его голову, ибо, поправляя, морщился от боли. - Нам известно, что ты жил в Вавилоне и работал писарем у номарха. Если это правда, то скажи, сколько его дворец имеет входных дверей и сколько лестниц? Где стоят ворота и что на них изображено… Там дворец и ворота стоят до сих пор.

Вопросы не удивили Демосфена. Он понял: его хотят проверить. В Вавилонской гимназии он учился с Протеем и город знал хорошо, потому ответил на все вопросы быстро и правильно. Вождь обрадовался, что встретился с человеком, который жил в городе, где прошла его молодость. Подобрев, с чувством глубокой ностальгии расспрашивал об известных ему улицах, скульптурах, площадях. Вспомнил несколько своих интимных оказий в молодости, знакомых, служителей номарха, их жен. Он позволил Демосфену сесть на стул и начал расхваливать свой народ:

- Мои люди особенные, они отважные и трудолюбивые, растят хороших коней, имеют много овец, свиней, коз… Нам известно, что ты человек грамотный и храбрый. Мы просим прочитать текст, написанный знаками. Ты каким письмом владеешь?

- Читаю египетское и вавилонское, ваша почтенность.

- Нас устраивает, - заговорил жрец. Развернул свиток папируса и подал Демосфену.

- Ваша почтенность, это арамейское письмо, - сказал Демосфен, ознакомившись с текстом.

- Читаешь?

- Тут не прочитаю, темно.

- Люди, кто там. Принесите светильник, - крикнул жрец в смежную комнату, приоткрыв узенькие двери. Принесли два светильника и поставили в углу на каменные подставки.

Демосфен начал читать: "Теперь или после все будут покараны за немилость… братьев не признают и не ищут сынов своих… ибо все тайное лежит на дне до своего времени…"

- Хорошо читаешь, читай дальше, - с уважением сказал вождь.

- "Верни того человека… пусть вернется на свое место и не станет врагом…"

- Хорошо читаешь, - снова сказал вождь.

- Ваша почтенность, текст очень длинный, чтоб весь прочитать, мало будет дня.

- Мы дадим тебе столько дней, сколько скажешь. Хотим, чтобы перевел и записал нашим языком, ибо чужой люди сердцем не воспринимают.

- Это невозможно, - испуганно сказал Демосфен.

- Возможно, - сказал вождь, - будешь жить у нас, полюбишь наших людей, они полюбят тебя. Женим. Наши женщины умеют осчастливить своих мужей любовью. Построим дом, будешь иметь деньги, коней, овец… Будешь нашим учителем, писать тексты о нашем народе.

- Ваша почтенность, это невозможно, - почти выкрикнул взволнованный Демосфен.

- Будет так, как я сказал, - твердым голосом сказал вождь, сбросив корону с головы и положив на колени.

- Будет так, как мы сказали, - вмешался в разговор жрец. - Будешь обучать наших людей, а когда я оставлю храм нашего бога, ты станешь жрецом. Женим на красивой с длинной шеей девушке и будешь иметь много детей. Люди будут уважать и твое имя далеко пойдет.

Демосфену стало жутко. Вспомнились слова божка "Хочу тебе помочь". Помог!.. Неприятность за неприятностью, трудности за трудностями. Что дальше? Где выход? Время идет, а он в плену у какого-то вождя и не знает, как из него вырваться, чтобы выполнить поручение антиптолемеевского комитета.

- Ваша почтенность, я не против ваших предложений, но что скажет ваш царь Птолемей, если я вовремя по поручению его дочери Береники не сообщу о смерти царя Антиоха.

- Что!? Антиох умер? - в один голос спросили вождь и жрец.

Такой неожиданной реакции на сообщение о смерти царя Селевкидов Демосфен не ожидал и удивился. Со скрытым интересом ответил:

- Умер и уже похоронили.

- Кто может подтвердить? - спросил жрец.

- Антиоховские караванщики, если они уже прибыли в вашу провинцию. Вы с ними общаетесь?

Вождь и жрец многозначительно переглянулись между собой и заспешили куда-то идти, разрешили Демосфену возвратиться в свою хижину.

Возвращался сам, без конвоя. Цепь новых вопросов поставила перед ним встреча с вождем. Почему вождь даже единым словом не спросил о селевках? Почему не поинтересовался, куда и для чего шел через пески? Почему, собственно говоря, хочет оставить его в поселении? Ответа не было. Надо бежать как можно быстрее, пока не бросили в яму. Но куда бежать без коня и денег? Кто поможет? Ида? Нет. Амата? Нет. Кто?

На улице его остановил низенький с доброй улыбкой мужчина:

- Доброго здоровья, Демо. Это я тебя вылечил. Меня звать Амин. Лечу людей и коней, и варю пиво. Меня называют учителем, хотя не умею читать и писать.

- Я твой должник, Амин. Чем могу отблагодарить?

- Ничем!.. Ничем!.. - замахал руками Амин. - Ничего не хочу, кроме уважения. Ценю только благожелательность, все остальное - дым.

Демосфен подумал: "Не этот ли добрый человек может помочь?".

- Добрые отношение между людьми я тоже ценю. Идем ко мне и поближе познакомимся, поговорим, добрых людей я уважаю.

- Идти к тебе сейчас? Не могу. Пиво на выходе. Позже.

- Согласен, - сказал Демосфен и, повеселев, пошел к своей хижине. Что-то подсказывало: он сможет договориться с доктором-пивоваром, занять у него денег, купить коня, продукты…

От такой мысли на душе полегчало. Он ускорил шаг, быстро дошел до своего помещения, открыл двери и, остолбенев, остановился на пороге. Перед ним в белом изысканном платье стояла Ида. Ее нежное смугловатое лицо, большие черные магические глаза, высокая красивая шея, и стройный стан завораживали взгляд. Она заметила его растерянность и с лукавинкой в глазах спросила:

- Не ожидал?

- Ида, тебя кто сюда прислал?

- Сердце.

- Не всегда можно руководствоваться сердцем, надо уважать и разум. Что подумает твой жених Дарий, когда узнает, какая нарядноя ты пришла ко мне. Я не хочу неприятностей, с меня хватит.

- Неприятностей не будет. Я тебя нашла, и хочу чтобы ты был счастливым и здоровым.

- Ида, еще раз благодарю, я полностью здоров. Обо мне не беспокойся. Я быстро, как кот, становлюсь на ноги. Прошу, не уговаривай меня тут жить. Мне надо идти дальше. Я должен идти.

- Демо, ты был мертвый, мы вернули тебе жизнь…

- Иногда и смерть любит пошутить, - сказал Демосфен и прошел на середину хижины. - Кто боится смерти, тот и умирает. Я смерти не боюсь.

- Демо…

- Меня звать Демосфен, - сердито оборвал ее на слове.

Ида сникла, увидев на его лице неудовольствие.

- Хорошо, буду звать Демосфеном, только не сердись. Я принесла тебе еду, которую готовила сама.

Только теперь почувствовал запах жареного мяса с приправами, и вспомнив, что еще ничего не ел и голоден. Но Иде сказал:

- Спасибо, я не голодный…

- Поешь позднее. Демо, не сердись. Мне уже хочется плакать. И не смотри на меня, как ушастая сова.

- Кто?

- Ушастая сова. У нас много таких сов в лесу. Когда они чем-то недовольны, то смотрят так, как ты на меня.

Демосфен больше не смог играть роль сердитого человека, он засмеялся:

- Ида, на тебя нельзя сердиться. Ты обворожительная. Садись на стул и береги свои ноги. Твоя жизненная дорога долгая и они еще пригодятся.

- Я в дорогу не собираюсь, но хотела бы посмотреть мир, побывать в столице Александрии, посмотреть на море, речку Нил, о которой говорят, что она вытекает из кладовой бога плодородия Мина.

Он смотрел на нее, как будто увидел впервые. Это она говорит или ему снится? Девушка забытого богами племени хочет посмотреть мир…

- Демо, - с мольбой в голосе вдруг сказала она, - купи меня.

- Что? - не понял Демосфен. - Кого купить?

- Завтра праздник свадьбы. Я не хочу быть женой Дария. Он жестокий и жадный. Купи меня ты.

- Не хочешь за Дария, выйди замуж за другого парня.

- Не могу, Дарий имеет много денег и заплатит за меня много. Хочу, чтобы ты купил меня.

- О чем ты говоришь… Я женат. Вторично жениться не имею права. И денег у меня нет. Карманы пустые.

- Денег тебе дадут. У нас мужья, которые не имеют при себе жен, считаются холостыми.

Обычай племен Вавилонии проводить ежегодно праздник свадьбы давний. Демосфен бывал на таких праздниках, знал ритуал, порядок праздника, и не удивился, что люди с того края соблюдают давние традиции. Его поразило другое: Ида хочет выйти замуж за него!

- Ида, сколько тебе лет?

- Я родилась, когда селевки убивали мой народ. Сколько это лет?

- Много. Дарий тоже тогда родился?

- Он родился, когда высокая вода потопила наших лошадей. А ты когда родился?

- В тот день, когда ты нашла меня в песках, - ответил Демосфен.

- Совсем молодой. Моложе меня. Ну что, купишь меня завтра на празднике?

- Не куплю, не хочу и не говори мне больше о свадьбе.

Ида не слушала его, настаивала на своем:

- Ах, так! Не хочешь? Защекочу! Я русалка с рыбьим хвостом. Русалка! Заберу тебя с собой в подводное царство.

Она повалила Демосфена на топчан, склонилась над ним и начала быстро руками щекотать под мышками, за ушами, грудь. И сразу могучие биологические потоки подхватили обоих на свои руки и понесли в страну невесомости. Еще миг, и оттуда уже не было бы возврата.

Внезапно Демосфену показалось, что кто-то шепотом сказал ему: "Очнись!" И он пришел в себя, грубо оттолкнул Иду, вскочил с топчана и сел на стул, смущенный, с красным лицом. Слов не находил, чтобы оправдаться. Казалось все слова повылетали из головы и он теперь, как бубен, пустой. Сидит, смотрит бессмысленно на нее и молчит.

Она сидела, низко наклонив голову, ладонями закрыла лицо и плакала, всхлипывая.

- Ида, мы далеко зашли, и этого делать нельзя.

- Ты ничего не понял. Ты - плохой, - сказала она с чувством унижения и обиды.

- Мы не можем быть мужем и женой. Я не могу. Мне не позволяется быть твоим мужем. Я имею… я вынужден тебе сказать… Я не могу… - бестолково заговорил Демосфен и с облегчением затих, когда почувствовал, что волна душевной неуверенности отступила.

"Хорошо, что вовремя опомнился и не позволил закабалить себя. Может, кто-то рядом есть, который остановил на краю пропасти?", - подумал он и посмотрел на фигурку божка, которая лежала на подставке давно потухшего светильника. Он взял божка, поднес Иде, хотел что-то сказать, но она резко подняла голову и сердито буркнула:

- Он такой же плохой, как ты.

- Ида, я не хочу быть неблагодарным…

- Хочешь, - сказала она и вышла из помещения.

С горьким чувством вины Демосфен подошел к окну, отодвинул занавеску. Около окна, в тени лежали три чернокожих свиньи, около них лохматый щенок грыз косточку и время от времени сердито ворчал, когда к нему приближались нахальные куры. Метрах в десяти от окна стояла горбатая хижина, покрытая пальмовыми листьями. Возле хижины на пеньке сидела молодая мать и кормила грудью ребенка. В хижине, похоже, ругались, потому оттуда доносился шум. Он сразу затих, когда из боковой улочки подошел Дарий и крикнул в открытые двери:

- Амата, выйди, поговорить надо.

На пороге появилась Амата и сердито сказала:

- Не ходи за мной, лучше смотри за Идой.

- Подожди, поговорить надо.

- Я сказала все. Смотри за Идой, она тебе нос утирает.

Амата зашла в хижину и прикрыла за собой двери. Дарий еще несколько минут постоял, может, думал, что она снова выйдет, но она не показывалась, и он медленно пошел по улочке. Демосфен с интересом разглядывал его: мощная фигура, смуглая, немного волосатая грудь, мясистые бедра, на голове взлохмаченные волосы, твердая походка - создавали впечатление волевого парня. "А Ида говорит, что он нехороший. Зря наговаривает на юношу. Помирятся, когда уйду отсюда. Но как поехать? Где достать деньги на коня и продукты? А тут еще и неприятность с Идой. Какая-то она непредсказуемая", - подумал Демосфен и сел к столу, чтобы пообедать. Внезапно открылась дверь и на пороге появился Амин с бурдюком пива:

- Вот и я!.. Вижу, закуска уже на столе, готовь кружки.

Амин из тех людей, которые могут часами вдохновенно говорить о чем угодно, лишь бы говорить. Рассказывая о событиях, переплетающихся без названия дат и лет; называл клички коней, имена людей, названия целебных трав, говорил о чарующей женской прелести, грехах молодости, небесных знамениях и много еще чего невразумительного.

- Сколько я прожил? Наверно много, ибо борода уже седая и к женщинам меньше тянет. Приходит как-то жена нашего жреца и просит, чтобы я возвратил ее мужу мужскую силу. Говорю: возвратить можно пивом, но он запретил мне варить. Кто научил варить пиво? Может, дед, а может отец. Они знали травы, а я был около них. Еще когда не было города Александрии, один мудрый фараон пил пиво и закусывал скифским корнем, солодкой. Имел двадцать детей. Солодку привозили скифы караванами, его и теперь называют скифским корнем. Женщина ушла, а через день приходит сам жрец и говорит: "Сделай так, чтобы меня не брала старость". Говорю: "Могу, но для этого надо сварить пиво". А он говорит: "Вари". А я говорю: К пиву нужен скифский корень. Тогда он сам куда-то поехал, может, к караванщикам. Купил и говорит: Вари. Сварил, настоял на корне… Настаивал долго в глубокой яме. Говорю ему: "Пейте". Через неделю или две приходит его веселая жена и говорит, что жрец снова, как молодой. Только от этого мне легче не стало, все жены стали бегать за пивом для своих мужей.

Демосфен не перебивал: пусть выговорится. Но когда он рассказал о скифском корне, заподозрил его в намерении напоить таким пивом.

- Лекарь, остановись! Не потому ли принес пиво, чтобы сделать из меня жеребца?

- Нет, нет! - возразил Амин. - Пиво пьем вместе, оно чистое. Для тех, кто хочет быть жеребцом, готовлю отдельно. Я радуюсь, когда рады мои клиенты. Тебя вылечил - радуюсь. Не радуюсь, когда не могу помочь.

- Очень хорошо, что всем помогаешь. Мне помог бы?

- Всем помогаю, не откажу и тебе.

Пиво было вкусное, светлого янтарного цвета, отстоянное, с хмельным привкусом. Пили с наслаждением малыми порциями. В голове загудели шмели.

- Дорогой Амин, сделай мне услугу, - начал осторожно говорить Демосфен. - Я тут случайный человек. Ваши люди мне нравятся, рад был познакомиться. Я благодарен тебе, Иде, Амате, Дарию, и вождю за благосклонность и участие… Но я не могу долго здесь оставаться. Должен ехать дальше. Помоги мне.

- Тебе нужны деньги? Обратись к Иде, у нее есть.

- Мне нужны конь и оружие.

- Не советую покупать коня. Наши кони уже не те, что были когда-то. Тут плохая трава и вода горькая, кони часто падают. Лучше обзавестись ослом или козами, или мулами. Это дешевле и около них меньше работы.

- Ты не понял. Я хочу оставить ваше поселение.

- Вождь знает?

- Знать будем только ты и я. Покажи хотя бы дорогу.

- Не могу. И никто не покажет без согласия вождя. Нет, не могу.

- А говорил, всем помогаешь, - разочарованно промолвил Демосфен.

- Проси что-нибудь другое, только не это… Слушай, не убегай, найдут. Оставайся у нас, будешь иметь много коней и свиней.

- Не хочешь помогать, то хоть дай слово, что никому не расскажешь о нашей беседе.

- Могу дать, но только до завтра.

- Почему "до завтра".

- Ночью спать буду.

"Идиот, - подумал Демосфен. - Откуда берутся такие правильные? Завтра уже поселенцы узнают и вождь, что готовлюсь к побегу".

Амин заметил Демосфеновое неудовольствие и с раскаянием развел руки:

- Видишь, я тоже переживаю, что не могу помочь.

- Об этом я уже слышал. До свидания, пивовар.